- Вадим Николаевич, для начала, поговорим об итогах 2004 года. Назовите ключевые показатели развития российско-американских экономических отношений.

 

- Объем торговли вырос почти на тридцать процентов и достиг рубежа 14,8 миллиарда – почти пятнадцать миллиардов долларов. При этом опережающими темпами развивался российский экспорт на американский рынок. Эти показатели, конечно, позитивны. Тенденции такого роста устойчиво продолжаются на протяжении последних нескольких лет. За последние четыре года мы почти удвоили наш товарооборот. Был период, когда оборот торговли не превышал и восьми миллиардов.

Если анализировать глубже, то из статистических данных мы не можем видеть проблем, которые в наших торгово-экономических отношениях существуют. В чем мы видим эту проблемность? Она связана с тем, что модель, которая лежит в основе нашей торговли, экстенсивная. Она была заложена несколько десятилетий назад и ресурс ее – хотя мы и имеем такой позитивный рост – в общем, близок к исчерпанию. Поставки, которые идут из России на американский рынок сейчас почти на девяносто процентов состоят из сырьевых продуктов или продуктов невысокой степени обработки. Потенциал российской обрабатывающей промышленности более глубокого технологического взаимодействия  задействован крайне незначительно. В этом мы видим огромный ресурс и потенциал нашего взаимодействия.

 

- В  каких областях, помимо сырьевых и энергетических, вы видите этот потенциал? 

 

- Большие перспективы, безусловно, связаны с развитием высокотехнологических секторов, в частности информационных технологий. Многие американские компании, которые присутствуют в России, занимаются там моделированием определенных компонентов – будь это для самолетостроения, компьютерного производства, либо биотехнологии. Темпы развития таких бизнесов опережают общий рост и достигают около шестидесяти процентов в год. Наиболее яркий и позитивный пример вот такого взаимодействия - это функционирования дизайн-центра Боинга в Москве. Часть разработок для новой модели Боинга сейчас делаются в Москве. Мы рассчитываем, что подобный центр в будущем могут создать ALCOA|, General Electric, и некоторые другие компании. Кроме того, в высокотехнологическом сегменте, естественно, есть большие перспективы, связанные с космическим сотрудничеством. Это и запуски спутников с использованием российских двигателей,  продолжение взаимодействия по известным программам Seawatch, и сотрудничество по таким перспективным программам, как международная орбитальная станция. Но здесь, к сожалению, у нас все-таки имеются определенные барьеры. Они проистекают из остатков того, что было характерно для холодной войны. Например, Россия не может закупать суперкомпьютеры в США. Мы полагаем, что такие ограничения и увязки искусственные, что от них надо отказываться, потому что это сдерживает  потенциал двухстороннего взаимовыгодного сотрудничества.

 

- США традиционно возглавляют список российских торговых партнеров России. Россия же традиционно лишь двадцать восьмая по степени важности для США. Как вы считаете, в будущем такое положение будет меняться?

 

- У нас, безусловно, есть перспективы для выхода на новое качество отношений, как по содержанию взаимодействий, так и по объему. Сейчас одна из важнейших статьей нашего сотрудничества это металлургия. Притом, раньше в Америку поставлялись в основном необработанные болванки. Они часто попадали под какие-то ограничения – квотирование, тарифы, и так далее. Мы сейчас эту фазу нашего взаимодействия преодолели. С приобретением Россией статуса рыночной экономики, такие процедуры стали раритетом. Это большой плюс. С другой стороны, российские металлургические компании стали приобретать профильные предприятия в Соединенных Штатах, тем самым, создавая замкнутый цикл производственно-бытовой цепочки. Они ведут глобальный бизнес и имеют понимание, что осваивать американский рынок и работать на нем  легче, располагая собственным производством в США. Примеры здесь - Норникель и Северсталь. Это, как говорится, two-way street. Сотрудничество выгодно американцам и бизнесу в целом и создает новое качество взаимодействия для российских производителей и предпринимателей. Эта практика, давно уже апробированная европейскими, японскими и китайскими партнерами Соединенных Штатов, должна быть сейчас освоена также и Россией.

Другой потенциал и резерв - это такой сегмент рынка, как сжиженный природный газ. Возможное сотрудничество в этой сфере завязано на высоких технологиях. Здесь у нас пока целина. Есть перспективные месторождения, в том числе Штокманское месторождение в Баренцевом море, которое может быть ориентировано на американский рынок. Но для этого надо освоить это месторождение, построить завод по сжижению газа в России, построить на побережье Баренцева моря глубоководный порт, построить танкеры, получить доступ на рынок природного газа в Соединенных Штатах… То есть, нужно выстроить всю цепочку. Это очень объемные инвестиции и технологические проекты, которые, по меньшей мере, тянут на 20-25 миллиардов долларов. Это будет очень долгоиграющим проектом, рассчитанным на ближайшие 30-40 лет. Мы полагаем, что запуск такого проекта придал бы элементы нового качества нашему экономическому сотрудничеству. Эти проекты носят стратегический характер, как для России, так и для США.

 

- В Америке многие утверждают, что причина, по которой Россия вышла из экономического кризиса 90-ых годов заключается в ее природном богатстве. Вместе с тем, американцы говорят, что такое богатство нестабильно, так как цены на сырье постоянно меняются. Как вы считаете, природные ресурсы Росси действительно не могут гарантировать стабильность?

 

- Во-первых, я бы хотел оспорить этот тезис. Насколько мне известно, эксперты связывают начальную стадию выхода из кризиса с девальвацией рубля, а отнюдь не с ресурсами. Все так подешевело в России, что местное производство стало конкурентно-способным, и произошел процесс импорт-замещения. Заработал местный рынок. Но этот ресурс, дешевый рубль, он сейчас действительно почти исчерпан. Доллар падает, а рубль становится тяжелее. Запуск малого двигателя, тем не менее, произошел. Сейчас, конечно, структура нашего рынка сложная. Все, однако, отмечают рост такого компонента, как внутреннее потребление. То есть, если раньше решающим фактором была экспортная составляющая, связанная, в том числе, и с энергетикой, то сейчас проявилась и роль внутреннего рынка.

Второе. Цены на энергоносители и на сырье, по крайней мере, в обозримой перспективе, не могут значительно измениться. Текущий повышательный тренд, однако, ни в коей мере не должен никого успокаивать. Завышенные цены контрпродуктивны как для потребителей, так и для производителей. Сбалансированные цены - вот что создает здоровую атмосферу для экономического роста. Эта позиция России твердо везде проводится. Мы против завышенных цен на нефть и газ и считаем, что эти цены должны отражать реальное положение на рынке. Российское правительство предпринимает шаги для диверсификации источников экономического развития. Пока, зависимость наша от энергоносителей действительно высока, и мы стремимся экономическими средствами ее сузить.

 

- Вадим Николаевич, назовите самые крупные инвесторские проекты американских компаний в России за последние несколько лет?

 

- Среди крупных проектов, безусловно, выделяется покупка ALCOA двух алюминиевых заводов в Самаре и Ростовской области. Российская сторона рассчитывает, что с приходом американских инвесторов, появится стимул для технологического перевооружения этих производств, включение их в глобальный бизнес-цикл. Это может и дать возможность совместно развивать новые материалы. То есть, эти инвестиции не смотрятся как вложения в сырье-производящий сектор, а как комплексные инвестиции в развитие технологий. Среди других крупных проектов, заслуживает внимания сделка ЛУКОЙЛа с Conoco. Приобретение Conoco пакета государственных акций в сентябре прошлого года придает новое качество взаимодействию этих компаний. Они теперь взаимосвязаны на уровне активов. Ведется достаточно активное взаимодействие. Лукойл приобрел заправочные станции в ряде штатов на северо-востоке США. Есть, насколько нам известно, перспективные планы дальнейшего сотрудничеств ЛУКОЙЛа и Conoco, как в США, как в России, так и в третьих странах, например в Ираке.

 

- В последнее время, присутствие российских компаний в США стало более заметно. Вы уже назвали такие фирмы, как ЛУКОЙЛ, Сверсталь, Норникель. Продолжите этот ряд, пожалуйста.

 

- Надо сразу отметить, что один из элементов присутствия на рынке это – котировки и выход на биржу. Сейчас, на Нью-йоркской фондовой бирже котируются пять российских компаний. Среди них есть такие компании, как GoldenTelecom, металлургический холдинг Metchel… Эта линия перспективная. Есть возможности повышения капитализации, привлечения инвестиций, выхода российских компаний на финансовый рынок Соединенных Штатов.

Среди других секторов, мы можем упомянуть химическую промышленность. Ведутся поставки различных химикатов, и удобрений. Еще одно интересное направление, это поставки в Америку российского охотничьего оружия. Российские алмазы тоже представляют перспективы к сотрудничеству. В ближайшее время, на этом поле, могут быть осуществлены большие сделки. Рынок алкогольных напитков, сельхозсектор, рыбный промысел – везде ведется определенное сотрудничество. Однако хочу повторить, что потенциал – гораздо больше. Пока, ресурсы экономики мы используем крайне незначительно.

 

- Что же все-таки сдерживает развитие российско-американских отношений? Это какие-то узаконенные торговые ограничения, или же психологическая предвзятость американцев по отношению к России?

 

- Мне кажется, все вместе. Есть определенные проблемы, связанные с ограничениями, про которые мы говорили. Они на нормативном уровне законодательства. Я не хочу даже долго говорить о поправке Джексона-Вэника. Напрямую она не влияет на развитие наших отношений, но косвенно… Когда инвесторы анализируют ситуацию и видят, что эта поправка, введенная давным-давно, продолжает оставаться в силе, они теряют интерес к России. Наличие таких вот рудиментов это – одно из серьезных препятствий.

Менталитет тоже играет определенную роль. Нужно менять психологию и в деловых кругах, и на уровне администраций.

 

- Вадим Николаевич, какие бы доводы в пользу сотрудничества с Россией вы бы привели американскому бизнесмену, который и хочет работать с русскими, и побаивается?..

 

- Сейчас, самое хорошее время приходить на российский рынок, потому что уровень правовой обеспеченности бизнеса – очень высокий. А если посмотреть все, что сделано за последние десять лет, то конечно же, будут заметны колоссальные достижения. Есть success stories. Есть позитивный опыт многих компаний – американских, европейских – в разных областях. И проявилась, совершенно очевидно, одна тенденция, чем позже приходит определенная компания в Россию, тем дороже становится для нее включение в российский рынок. Сейчас, на мой взгляд, существует оптимальный баланс между рисками и стоимостью прихода на рынок. Если в начале 90-ых годов степень риска была очень высока, сейчас она заметно снизилась. Стоимость вхождения на российский рынок, по-прежнему, остается достаточно недорогим. Сейчас самое лучшее время для прихода в Россию добротных, консервативных инвесторов и компаний, которые до сих пор воздерживались от этого шага.

           Другой аргумент, то, что экономика России растет. Темпы развития очень даже неплохие. Годовой рост экономики России составляет семь процентов. Такой экономический климат позволит бизнесу конструктивно развиваться.